Эта статья – финал расследования по расстрелам на Майдане. Так сказать, "підсумки" – очень точное и емкое слово! Потому что в основе лежат суммы – те, которые были уплачены "за молчание". И я подчеркиваю – вина в этом преступлении лежит не только на тех, кто отдавал команду стрелять, привозил оружие и стрелков, кто планировал эту спецоперацию, а потом прикрывал" ее участников – вина лежит и на украинских журналистах...
Война – это не только там, где стреляют. И способов убийства человека сегодня разработано столько, что человечество может угробить себя раз двадцать. А то и больше. Современная война чрезвычайно технологична. И один из способов ведения современной войны – информационные технологии. Которые тоже убивают. Постепенно.
На втором году "достойной" жизни упоротая идея "весь мир должен нам за майдан" претерпела чудесную метаморфозу и теперь, в воспаленном сознании "патриотов", в кругу "должников по жизни" помимо Европы, США, ООН, Гааги и прочих стран и международных организаций, свое место прочно заняла Россия.
Иначе, чем тогда можно объяснить возмущение и обиду журналистки издания pravda.com.ua, некоей Анастасии Рингис? Она, как представитель самых правдивых в мире украинских СМИ топила за майдан, потом топила против России и Крыма, изрыгая ушаты помоев и приплясывая вокруг беглых кырымлы из меджлиса. А когда ее, совершенно справедливо, на 4 года лишают права въезда на территорию России - делает круглые, обиженно - недоуменные глазки, наряду со ставшим за два года традиционным вопросом: "А нас за шо?"
"На пропускном пункте Джанкой сотрудник погранслужбы внимательно вносил данные моего паспорта. Он сверял каждую цифру, открывал какие-то базы…
Длилось все это минут 20, а потом он таким вкрадчивым голосом: "Девушка, вы только не волнуйтесь, у вас кажется есть плохая однофамилица".
У меня все внутри сжалось. Чувство, что я мчусь на американских горках вниз и сейчас меня вырвет.
– В смысле плохая? – говорю ему, и уже чувствую, как голос начинает предательски дрожать, а руки потеть.
– Но вот она в базе у нас есть. Не волнуйтесь, я думаю, это ошибка. Ждите...
Полчаса мои документы носят туда-сюда, приходят на меня посмотреть. Приглашают в вагончик.
Спрашивают куда я еду, зачем, что собираюсь делать.
– Что делать? У меня папа в больнице. Собираюсь ухаживать.
Ну, наконец кто-то кому-то звонит, и мне распечатывают уведомление о запрете на въезд.
Я отказываюсь подписывать. Меня снимают на камеру.
Говорят, скажите, что вы уведомлены. Я говорю совсем другое: "Не согласна с решением ФСБ и буду оспаривать в суде".
Меня проводят в другой вагончик для "дополнительной беседы". И заместитель начальника таможенного пункта кавказской внешности, представившийся Олегом, ведет со мной трехчасовую беседу.
Что сказать? За это время мы успели обсудить многое: мою и его биографии, политическую ситуацию в Украине, РФ и мире, санкции, пропаганду, историю двух чеченских войн, ситуацию на Донбассе.
Олег сказал, что решение по мне еще не принято.
Я знала, что он врет и зачем-то тянет время.
Он угостил меня кофе, печенькой. И в конце сказал: "Мы же с вами люди маленькие".
Я поперхнулась: "Вы со мной, пожалуйста, в один ряд не становитесь. Вы читали основание в отказе на въезд – я могу угрожать обороноспособности самой Российской Федерации. А вы? Вы на что влияете?"
Я попросила, чтобы они поставили мне печать на отказе: "Что это за документ без печати? Что я в суде показывать буду (смеюсь)?" А они говорят, мы сейчас вас силой выдворим.
Я смогла записать только номер начальника смены КР-0364.
Объяснить, какое меня накрыло отчаяние? Четыре года запрета на въезд домой?!
Русский язык очень богат. Но в нем не найдется того слова, каким я могу описать свои чувства.
Это очень жестоко".
Последняя фраза "это очень жестоко" весьма неоднозначна. Это либо крайний цинизм упоротого, потерявшего всякую связь с реальностью креакла, либо искреннее недоумение инфантильной принцесски, которая так и не вышла из возраста, в котором какают бабочками.
О какой жестокости говорит накормленная печеньками с кофе и отпущенная восвояси великовозрастная дурында Настя Рингис? О том, что она не может проведать отца, который благополучно лечится российскими врачами в российской же больнице, а после выписки сможет сам к ней приехать? Может быть, в этом случае ей стоит вспомнить мать и дочь Олеся Бузины, которые не увидят его уже никогда? Или тысячи погибших мирных жителей Донбасса, включая женщин, стариков и детей? Или томящихся по застенкам СБУ "сепаратистов", которые по решению украинского "правосудия" могут попасть на десяток лет отсидки. У них ведь тоже, у каждого, есть семьи и родственники. Не вспомнит. Эгоистичное племя, сотворившее майдан, не способно к сочувствию и воспринимает действительность через призму личных обид, обидочек и дискомфорта. Именно поэтому, для их же блага, ни один из них не должен избежать своей чаши горя, пусть даже эту чашу придется вливать в них насильно, так, чтобы из ушей лилось.
|
|
